На подворье Свято-Елизаветинского монастыря, который находится в 30 километрах от Минска, происходит невероятное... Казалось бы, безнадежные алкоголики и наркоманы, большинство из которых потеряли не только жилье, но иногда и человеческий облик, под церковный звон меняются на глазах...

«А все из-за того, что Бога в сердце не было»

Под любопытными взглядами жителей Лысой горы, которые ждали на остановке автобус на Минск, шагаю в сторону таблички с надписью «Монастырское подворье». Фермы, гаражи, а за ними — симпатичный домик, возле которого цветут красные розы. А вот и одна из сестер подворья — мать Любовь, которая уже второй год несет здесь послушание.

Пока мы знакомились и кормили декоративного кролика старшей сестры подворья матери Марфы, около фонтанчика, в нескольких шагах отсюда, появился бородатый дедушка с лопатой.

— Это брат Олег (имена изменены по этическим причинам), — ловит мой взгляд мать Любовь.

— Как вы сюда попали? — пытаюсь завести разговор. Но тот будто не слышит, молча продолжает заниматься своим делом. Через несколько секунд поднимает голову и говорит:

— В 2009-м жена умерла. А я с горя запил, месяца 4 квасил, не просыхая. Допился до такой степени, что утром просыпаюсь, выпиваю стакан — и уже ничего не надо. Все, что было, пропил. Остался, как говорится, без кола и двора. Вот и пришел на подворье. Жена у меня золотая была, а я... Эх... Из 32 лет только 11 по-настоящему с ней прожил. Все остальное время скитался по зонам.

17 лет в совокупности провел на нарах и брат Сергей, который ухаживает на подворье за курами. Как и все здесь, он ошибался, падал, вставал, снова падал и снова вставал.

— Первый раз «залетел» в 25. Сыну сейчас столько же. Я его ни разу не видел, у жены новый муж и она против того, чтобы сын узнал, кто его отец. Ее можно понять... Знаете, раньше только выйду из колонии — и месяца не проходило, как возвращался на новую отсидку. Последний раз перед выходом на свободу сокамерник посоветовал мне прибиться к монастырю.

Вместе с приютом Сергей обрел здесь и веру. До этого же, признался, никогда в жизни в храм не заходил...

— Хочу жизнь начать с белого листа, — продолжает он. — Пока, слава Богу, получается. Пять лет уже на свободе... А подворье — это чудо. Где бы вы еще увидели такое: лежит поросенок, на нем кот, а рядом — собака? Я — нигде.

С самого дна поднялся и Виктор — бывший военный с одним глазом (второй выкололи во время пьяной драки). Он живет и работает на подворье практически со дня его основания, более 10 лет, и никуда не собирается уходить.

— Здесь мой дом, а старшую сестру подворья мать Марфу считаю своей матерью. Знаете, я очень поздно пришел к Богу. Если бы это произошло раньше, то, убежден, моя жизнь сложилась бы совсем по-другому. Но Бог и так милостив, я тут работаю в свечной мастерской, пою в хоре, играю в монастырском театре, даже дочь от меня не отказалась и время от времени проведывает... Если бы не подворье, то меня, наверное, не было бы уже в живых... Горячий был, беспокойный, совался куда не надо. А все из-за того, что Бога в сердце не было. Чуть какая неприятность, сразу за рюмку — а пьяному ведь и море по колено...

«Многие приходят, чтобы перезимовать»

По словам старожилов, не только они, но и само подворье за 10 лет изменилось до неузнаваемости.

— Когда я приехал сюда, тут один коровник разрушенный стоял, и больше ничего, — рассказывает Виктор. — Там и спали, пока не построили фермерские домики да трехэтажное общежитие со всеми удобствами.

— Наши братья молодцы, — вступает в разговор мать Любовь. — Все, что вы видите вокруг — и церковь в честь чудотворной иконы Божией Матери «Неупиваемая чаша», и трапезная, и купель — их рук дело. Сегодня на подворье работает — кто на ферме, кто на стройке, кто в парниках — целых 112 братьев.

До сих пор летом никогда столько людей не было... Поэтому, как только появится возможность, начнем строить еще один жилой дом…

— Мать Любовь, неужели здесь все так солнечно и всякий, кто бы ни пришел на подворье, исправляется?

— Безусловно, нет. Я ни в коем случае не собираюсь идеализировать наших братьев. Многие приходят исключительно для того, чтобы перезимовать в теплом месте.

Есть и такие, которые отлично работают, молятся, но, как только заработают какую-то копеечку, просятся в мир (так они называют город). Мать Марфа говорит: «Не уезжай, не благословляю». К сожалению, слушаются не все... Хитрят, обманывают...

— Вот и сегодня утром один брат отпросился к зубному. Но и часа не прошло, как позвонили сестры из монастыря, сказали, что видели его уже с собутыльником... Он думал, что за месяц-два, которые провел на подворье, изменился и сможет противостоять соблазнам, но не так все просто... Чтобы избавиться от плохих привычек, нужен не один год и большая сила воли. Случается, что брат уходит, грязью тебя обольет. После попьет неделю, и приезжает назад на подворье: «Простите, возьмите меня снова». Берем… Недаром нас батюшка называет зоной прощения. Изгнать брата — все равно, что отдать его в руки врагу. Самое сильное наше оружие — что мы смотрим на этих людей не как на бывших преступников, грешников, а как на больных, которым нужна помощь. А больного человека из-за того, что у него кровотечение, вы же не будете выгонять из больницы... Вот и мы никого не выгоняем. И поначалу этим пользовались, но потихоньку ситуация стала меняться...

Сегодня братья, которые живут на подворье не один год, сами не терпят, когда кто-то выпивает. А положительный пример, как оказалось, тоже заразителен. Многие бросают курить, перестают материться. «Когда вокруг тебя никто вообще плохого слова не скажет, только ты один, то такой стыд одолевает», — так объяснил изменения в себе один из них.

Удивил меня своими размышлениями и молодой парень, работающий на подворье поваром: «Молитвы и службы очень сильно меня укрепили. Я понял одно: если у тебя была какая-то страсть — не стоит опять начинать, даже один грамм, чтобы поддержать компанию. На подворье мне пить не хочется совсем, но в свет выезжать боюсь: не знаю, справлюсь ли. Поэтому поживу пока здесь. А дальше... Повезет — создам семью, а может, пойду в монахи»...

«После работы ищут подругу жизни»

На подворье братья учатся не только работать, но и молиться.

— Приходят же к нам люди, которые даже перекреститься не могут, — говорит мать Любовь. — Мы их приобщаем к духовной жизни. Все братья очень любят нашего батюшку Андрея Лемешонка. Несколько лет назад он дал им новое послушание — круглосуточно по очереди читать Псалтырь. До сих пор они эту книгу никогда не видели. Но читают... И, знаете, у некоторых скорлупа начала трескаться и омертвевшая душа оживает. А как говорит отец Андрей, если хоть один из братьев начал жизнь с чистого листа — значит, мы движемся в правильном направлении.

Далеко не все обитатели считают подворье своим постоянным домом. Многие, преимущественно молодые, мечтают вернуться к нормальной жизни в мир. Поэтому после работы и вечерней молитвы ищут себе в интернете подругу жизни.

— Вот недавно один брат взял женщину с двумя ребятишками, — рассказывает мать Любовь. — Переехал к ней в Минск, работает... Господи, помоги, пусть у него все будет хорошо. Они все хотят жениться. Но многие понимают, что это пройденный этап.

Прошлая «горькая» жизнь, как не крути, накладывает на братьев свой отпечаток. Беззубые, физически слабые, они и выглядят на 20 лет старше своего биологического возраста. Но у отдельных — в частности, у 35-летнего Александра — чрезвычайно интеллигентный вид. То, что он сильно пил, выдали только дрожащие губы и руки, когда говорил со мной. Еще две недели назад этот человек, который когда-то окончил институт, собирался ставить на себе крест.

— Я понимал, что у меня сын, жена, но ничего не мог с собой поделать. Жена сказала, что будет подавать на развод, и родители чуть ли не силой привезли меня сюда. Подворье, действительно, святое место. Я начал молиться. И вот на днях иду с исповеди и глазам своим не верю: смотрю — жена стоит. Обнялись, поплакали. Решили, что я еще поживу, укреплюсь духовно и потом вернусь в семью, сменю место работы.

Еще одного брата недавно привезла мать. Он пробыл два дня, а на третий день уехал. Ведь женщина, с которой он вместе пил, не давала ему покоя, ежедневно звонила.

— Собрал вещи и ушел в окружение, которое его убивает, — вздыхает мать Любовь. — Вы бы знали, как мы не хотели его отпускать...

Но подворье не тюрьма: здесь никто никого не держит силой. Родные узнали, плакали, но что ж поделаешь. Придет завтра, через год, мы снова его примем. Двери подворья ни за кем не закрываются на замок...

О своем прошлом большинство братьев вспоминало неохотно, поэтому многие подробности узнала от сестер. У кого-то пили родители, кто-то вырос в детском доме, некоторые не смогли пережить развод.

У одного оба сына погибли в Афганистане, а жена не выдержала этого, сошла с ума и умерла. Еще один чудом выжил в автоаварии, которая лишила его семьи... С мыслями о чужих судьбах, от которых сердце сжимается, возвращаюсь обратно. Возле одной из городских переполненных мусорок на глаза попадается старик в грязной куртке с чужого плеча. Какое горе топит он на дне стакана, неизвестно. Но у него тоже есть шанс на вторую жизнь. Поэтому подхожу и спрашиваю: «Про монастырское подворье слышали?..»

Надежда Дрило, фото автора и из архива Свято-Елизаветинского монастыря, 7 июля 2012 года.

Источник: газета «Звязда», в переводе: http://zvyazda.minsk.by/ru/archive/article.php?id=99660&idate=2012-07-07