С приближением к Климовичскому району фронта, дыхание которого с каждым прожитым сентябрьским днем сорок третьего ощущалось все больше и больше, Клава Капаева идет в деревню Александровку, которая находилась в партизанской зоне, к связным. В войну она — глава одной из подгрупп Климовичского комсомольско-молодежного подполья, а до войны всего год отработала в школе учительницей.
Она хочет узнать, где точно в лесу можно найти партизан, так как те в последнее время часто меняли свое местоположение. То их преследовали фронтовые армейские части отступающего на запад врага, то они сами прятались от него, то нападали на небольшие немецкие подразделения.
Когда же посетила связных и узнала о партизанском лагере, девушка с хорошим настроением, напевая, шагает по лесной тропе в партизанский отряд № 45 «За Родину». Немцев она нисколько не боится, потому что хорошо говорит на их языке, который в мирное время преподавала тимоновским школьникам. Надеясь, что как-то выкрутится. И не с пустыми руками идет — несет только что собранные важные сведения о фашистах. С тем расчетом, чтобы остаться в лесу и с оружием в руках бороться с ними. Так она твердо для себя решила. Ей так хочется, чтобы взяли в отряд! Тем более что уже хватило головной боли-заботы с полицаем Леонидом Лукашевичем. Тот тогда на полном серьезе угрожал:
— Эту гончую (так он называл ее за глаза) только где-нибудь на темной дороге можно пристрелить. Потому, что все носится туда-сюда: и в город, и в волость, и к лесу. С незнакомыми людьми встречается. Подозрительно все это. Под видом того, что немцам переводит и власовцы к ее дому идут, она еще и с ребятами из самозащиты, считай, заодно. А ведь это, как пить дать, подпольщики, которые намеренно служат у немцев!
Немцы вокруг все свирепствовали, издеваясь над мирным населением. Людей, которых выдавали предатели, арестовывали, допрашивали, расстреливали, а молодежь — в Германию забирали. И выход был для молодых в это суровое время один — пересидеть где-нибудь в надежном месте эту военную метель. И всего удобнее, разумеется, в самом партизанском отряде. А потому перед самым освобождением к лесу подалось немало людей. Шла туда и Клава, да не отсиживаться, как другие, а бороться, мстить, воевать. Но там имели совсем другое мнение:
— Надо, дорогая, тебе обратно в деревню возвращаться. Людей, желающих воевать, у нас и так хватает. Вон, целыми пачками бегут. И продолжать, как и прежде, подпольную работу, потому что ты со своими братьями для нас — глаза и уши. Необходимо помочь наступающим частям Красной Армии в освобождении района.
Ничего не поделаешь — приказ есть приказ! И она, хотя и с сожалением, но вынуждена была возвращаться домой. Вскоре после этого Клава узнает, что, отступая, фашисты оставили взвод пулеметчиков в срубе, который стоял у столбовой дороги в ее родной деревне Гиревичи. А с той позиции была под прицелом, как на ладони, опушка, откуда и должны были по всей вероятности появиться наши наступающие войска. Немцы хотели задержать русских как можно на большее время, пока их основные силы отходили к деревне Дорогинь, чтобы там закрепиться на оборонительных рубежах.
Утром 28 сентября 1943 года к дому Капаевых почти бегом примчался родственник Прокоп Пименович Рыжекоз.
— Видел, только что из леса выехали трое военнослужащих на лошадях! — взволнованно рассказал он, еще не переступив порог. — Похоже, наши разведчики! Одного из них немцы, видимо, застрелили, потому что упал с лошади и больше не поднялся, а остальные — назад поскакали.
Срочно было необходимо провести наших солдат в обход засады. Клава сразу же зовет Андрюшку с Миколкой, своих младших братьев:
— Быстрее, мальчики, к своим! Сообщите им о фрицах, засевших в срубе.
Детишки пробежали низменностью, прячась за кустарником. Здесь им каждая ель была до мелочей знакома. Они ведь ребята местные! До войны, да и во время ее, здесь ими все хожено и перехожено. Сколько раз в войну наших с немцами играли с деревенскими мальчишками! Быстренько переползли через дорогу с тем расчетом, чтобы самих не подстрелили немцы, и вскоре оказались в размещении воинов-освободителей.
Радостью засветились глаза у ребят — столько красноармейцев! Их встретил офицер, старший лейтенант Михаил Вурье, так как они сразу же потребовали самого командира. Его роту Андрюша с Николаем, не тратя зря времени, повели между Гиревичами и соседними Стайками, где вражеские выстрелы их не могли уже достать. Но немцы тоже не спали в шапку: заметили, что их обходят, и один за другим бегом наперегонки в Дорогинь, к своим. Часть их тогда перехватили в дороге, взяли в плен.
Вот так Капаевы-младшие помогли освободить родную деревню. А разведчика, убитого немцами, что были в засаде, старшего лейтенанта Викулова в тот же день похоронили на большаке. Там, где он погиб от вражеской пули. Рядом с его могилой посадили березку. Растет она и по сей день, напоминая гиреевцам о воине-освободителе.
После окончания войны приказом № 33 по батальону белорусский орленок Андрей Капаев как пионер, участник Климовичского комсомольско-молодежного подполья был зачислен в символический батальон белорусских орлят героя Советского Союза Ливенцева. За свои подвиги в тылу врага он был награжден двумя медалями — «За отвагу» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», а за мирные трудовые будни — медалью «За доблестный труд. По случаю 100-летия со дня рождения В. И. Ленина». А в связи с празднованием одного из юбилеев Великой Победы ему вручили еще и орден — Отечественной войны I степени. Кстати, и его сестра-подпольщица Клавдия, которая в то время работала в одной из школ Могилева, получила такой же, только уже второй степени.
Заслуженно отметили обоих этими высокими государственными наградами. Да вот наградить их младшего братика Миколку, который также вместе с ними ходил на задания и рисковал своей жизнью, забыли. А ведь он как-никак тоже орленок Великой Отечественной. Видно, не наградили потому, что был совсем мал...
Иван Лаппо, краевед, г. Климовичи, 18 февраля 2015 года. Источник: газета «Звязда»,
в переводе: http://zviazda.by/2015/02/72123.html