Братская могила жертвам газовой атаки под Сморгонью в Первой мировой войне

Просмотров: 3990Комментарии: 0

На братской могиле в Залесье почти через 100 лет установили памятник тем, кто погиб от ядовитых газов в далеком 1916-м

Пока в Сморгони возводится мемориальный комплекс памяти жертв Первой мировой войны, появляются особые приметы — чаще кресты, изредка небольшие памятники — и на других местах. Наверное, менее символических, но также важных. А может, даже более важных. Они не такие величественные и масштабные. О них, как и о том месте, почти никто не знает. А там, между прочим, покоятся люди, много людей, погибших в Первую мировую войну. Полегли за родину, за народ, а возможно, и за нас с вами...

Иногда поиски неизвестных могил той войны превращаются в интересные расследования. На этот раз толчком к действию стала фотография, попавшая на глаза известному журналисту и фотографу Владимиру Богданову — человеку, который много лет занимается темой Первой мировой войны и по праву считается экспертом по захоронениям этого периода. Фото военного врача Русской императорской армии Александра Зусмановича, сделано в 1916 году. На нем изображена свежая могила перед деревянной церковью, крест, на обратной стороне — читаема надпись: «Братская могила погибших от удушливых газов, пущенных противником против ст. Залесье. 1916 г.».

Фотография военного врача Александра Зусмановича, сделанная в 1916 году

Фотография военного врача Александра Зусмановича, сделанная в 1916 году.

— Это была одна из первых сильнейших газовых атак врага, — рассказывает Владимир Богданов. — Она произошла в ночь с 1-го на 2-е число 1916 года (19-20 июля по старому стилю). Солдаты русской армии были не подготовлены. Погибло немногим более 280 военнослужащих, из строя было выведено 3846 человек. Сегодня известно более 70 имен погибших. Жертвы той трагедии служили в Кавказской гренадерской дивизии. Среди солдат этой дивизии, кстати, был и Михаил Зощенко.

Вот что известный писатель позднее рассказывал об этом в своей книге «Перед восходом солнца»: «Я стою в окопах и с любопытством смотрю на развалины городка. Это — Сморгонь. <...>. Темнеет. Я возвращаюсь в свою землянку. Душная июльская ночь. Сняв френч, я пишу письма. Уже около часа. Надо ложиться. Я хочу отправить вестового. Но вдруг слышу какой-то шум. Шум нарастает. Я слышу топот ног. И звяканье котелков. Но криков нет. И нет выстрелов. Я выбегаю из землянки. И вдруг сладкая удушливая волна охватывает меня. Я кричу: "Газы!.. Маски!.." И бросаюсь в землянку. Там у меня на гвозде висит противогаз. Свеча погасла, когда я стремительно вбежал в землянку. Рукой я нащупал противогаз и стал натягивать его. Забыл открыть нижнюю заглушку. Задыхаюсь. <...>. Мы лежим четыре часа. Начинает светлеть. Сейчас видно, как идут газы. Это не сплошная стена. Это клуб дыма шириной в десять саженей. Он медленно надвигается на нас, подгоняемый тихим ветром. Можно отойти вправо или влево — и тогда он проходит мимо, не задевая. Теперь не страшно. <...>. Я вдруг вижу, что многие солдаты лежат мертвые. Их — большинство. Другие же стонут и не могут подняться. Я слышу звуки рожка в немецких окопах. Это отравители играют отбой. Газовая атака закончена. Опираясь на палку, я бреду в лазарет. На моем платке кровь от ужасной рвоты. Я иду по шоссе. Я вижу пожелтевшую траву и сотню дохлых воробьев, упавших на дорогу».

Действительно, в процентном отношении потери были колоссальными. Только жертв удушливой атаки могло бы быть меньше. Дело в том, что русские солдаты толком не знали, что это такое, и, естественно, не были подготовлены. Это уже потом они смелее в подобных случаях использовали марлевые повязки, специальные маски, противогазы.

«Первоначальный запах газового облака был приятным: пахло яблоками, фруктами, скошенным сеном; первые вдохи газа не вызывали неприятного ощущения, и непривычные к газовым атакам солдаты не спешили к своим противогазам», — писал потом в рапорте генерал-лейтенант Кавказской гренадерской дивизии Дмитрий Парский.

Так выглядит могила в Залесье сегодня

Так выглядит могила в Залесье сегодня.

После того, как Владимир Богданов обсудил фотографию с единомышленниками, он стал собираться в дорогу. «Был фотоснимок, конкретное событие, знаковое в истории Первой мировой войны, известны некоторые имена похороненных. Стало интересно посмотреть на это место, узнать, где точно находится могила», — так думал фотограф перед путешествием.

Только на деревенском кладбище в Залесье братской могилы не нашлось и близко. Более того, о ней даже ничего не напоминало. Никаких зацепок. Однако они все-таки появились. Правда, прежде Владимиру Богданову пришлось неоднократно обойти кладбище, чтобы хотя бы найти примерное место, где в советские времена стояла деревянная церковь, которая и была бы ориентиром в дальнейшем поиске. Не нашел. И только когда он, разочарованный, уже собирался уезжать, повезло со встречей.

— Это был местный житель Александр Бровко, его дом находится почти около кладбища, — вспоминает Владимир Анатольевич. — Я уже уходил и просто для очистки совести показал ему фотографию. И надо же такое! Он не только знал о церкви, но и хорошо ее помнил. Александр Константинович показал, где она стояла, как была повернута.

Во время установки памятника на братской могиле погибших от удушливых газов под Сморгонью

Во время установки памятника на братской могиле погибших от удушливых газов под Сморгонью.

И тут выяснилось, что пустой прямоугольник, на который Владимир Богданов сразу обратил внимание, ранее являлся фрагментом центральной аллеи кладбища, ведущей от старой дороги к церкви. Храм стоял боком к аллее и находился совсем недалеко от кирпичной часовенки, которая стоит и сегодня. Таким образом, на нее и надо было ориентироваться. Конечно, лучше было бы на церковь, но от нее, к сожалению, не осталось и следа.

Александр Бровко показал в траве ряд камней, которые образовывали фундамент бывшей церкви. По ним стало понятно, что храм был небольшой, а часть места, где он стоял, уже занята могилами. Начали искать вместе: рассматривая то фотографию, то местность. Однако все равно не было никаких зацепок. Пока Бровко не указал на небольшой памятник в металлической ограде, который изображен и на фотографии.

— Я на это даже внимания не обратил, искал только камни-памятники, — признается Владимир Богданов. — А действительно, на старом фото наполовину скрытая за деревом, почти впритык к церкви «приклеилась» ограда с маленьким обелиском. Присмотрелись: памятник стоит на постаменте из трех плоскостей — такой же, как и на кладбище сейчас. После того, как появились два пункта координат, все остальное оказалось совсем простым. Стоило отойти на примерное место, откуда почти 100 лет назад мог снимать Зусманович, и проявились еще объекты, которые отлично вписались в наш «пазл». Вскоре стало понятно: мы нашли место, где была братская могила.

Пустое место, давно поросшее травой, выделялось из общей картины. Более поздних захоронений там не было. «Видимо, местные жители знали, кто там похоронен, поэтому и не трогали этот участок кладбища», — полагает Владимир Анатольевич.

Однако пустым это место было до недавнего времени. Сегодня там современный памятник: каменный фундамент, крест. Кажется, так оно и было. И только члены белорусского благотворительного фонда памяти Первой мировой войны «Шаги», куда и входит Владимир Богданов, а также местные жители знают, какие усилия им пришлось приложить, чтобы солдаты Великой войны, наконец, обрели свой дом. Пусть и на том свете.

— Крест, который сейчас стоит на могиле, сделан из дуба в художественном оформлении художника Бориса Титовича, — рассказывает член фонда «Шаги», один из участников создания памятника Андрей Янчукович. — Поскольку это массовое захоронение, памятник должен был соответствовать количеству тех, кто здесь покоится. И, кажется, мы справились с поставленной задачей. Он хоть и не совсем большой, но впечатляет. На черном карельском граните белыми буквами повторена надпись, которая была на старом кресте: «Здесь покоятся гренадеры 14 Грузинского, 15 Тифлисского, 16 Мингрельского и низшие чины 6 пех. Либавского полка, отравленные газами 20 июля 1916 г.»

Здесь покоятся гренадеры 14 Грузинского, 15 Тифлисского, 16 Мингрельского и низшие чины 6 пех. Либавского полка, отравленные газами 20 июля 1916 г.

Место памяти создавалось буквально на благотворительной основе. Кто чем мог, тем и помогал — как говорится, с миру по нитке. К этому делу подключились и местные жители: одни обеспечили специалистами, другие помогли с транспортом, материалами. Вместе с ними в закладывании плиты, установке памятника участвовали и школьники. «Как раз в таких общих делах и проявляется глубинная христианская сущность нашего народа. Очень важно, что и молодежь неравнодушна к нашей истории. Ведь вся эта работа делается именно для подрастающего поколения, которое не должно забывать свою историю», — считает Андрей Янчукович.

...Пока среди нас есть инициативные люди, мы можем быть спокойными. Но обидно, что это на сегодняшний день нужно только нам, белорусам. А в подобных неизвестных могилах лежат и выходцы со всей бывшей огромной империи. И как бы мы ни хотели, та война не закончится, пока не будет достойно похоронен ее последний солдат.

Вероника Канюта. Фото Владимира Богданова, 19 ноября 2014 года. Источник: газета «Звязда»,

в переводе: http://zviazda.by/2014/11/61298.html

Еще по теме: Сморгонь — место тяжелых боев Первой мировой войны.